А как поет - прямо весенний соловей!
Шутка :) Он не поет и вообще очень тихий. Это было одной из причин, почему я выбрала именно эту породу - не-гавкучесть. Сталкиваясь периодичски со шпицем, у которого пасть, по моему, вообще никогда не закрывается, начинаешь ценить молчаливую суровость москвича. Который не будет попусту лаять возле пустой миски, а боднет тебя от избытка чувств головой так, что ты в эту миску попой сядешь и сам все сразу поймешь. Или будет слюнить штаны, грустно ловя твой взгляд. Или ляжет на проходе и будет осторожно трогать тебя лапой время от времени. Ну, то есть осторожно - это с его точки зрения. С моей точки зрения, например, этой лапой мне довольно чувствительно периодически прилетает в рэндомные части тела.
Как приличный домашний пес, Сакурай дружит со всеми. Особенно с детьми. Дети - это вообще такие полезные друзья, у которых всегда можно что-то отжать. Или выпросить. Сегодня вот, например, двухлетняя Славя поделилась с ним морковкой, пока мама не видела. Это бы так и осталось их маленькой тайной, если бы кое-кто не торопился и не жрал, как поросенок, обсыпав себе грудь оранжевыми крошками, которые предательски спалили такой хороший план. А еще можно лечь под стол, прямо детям под ноги, и ждать. Правда, если раньше собачка практически никому не мешала, то теперь почему-то взрослые негодуют и гонят в коридор. Сакурай вздыхает, встает и идет в коридор со столом на спине. Он же не виноват, что стол теперь ниже его!
На диваны собачку не пускают. Жестокие люди! Приходится спать на полу. В ванне, или в коридоре - там жалобнее всего и всегда есть шанс, что пожалеют и угостят кусочком сушеной трахеи. Ну и прохладнее, да.
Если Сакураю уж очень хочется общения, он приходит в спальню. Рано утром, когда все (включая его) обычно спят и видят прекрасные утренние сны. Приходит, вздыхает, падает всеми костями на пол. От такого мини-землетрясения просыпаюсь я, но молчу, еще надеюсь заснуть. Да,я очень наивна - никогда не удавалось, но вдруг? Я верю в лучшее! Сакурай тоже в него верит, поэтому он вздыхает еще горше и разворачивается во всю свою немаленькую длину: передние лапы упираются в славину кроватку, задние в наш диван. И начинает методично скрежетать когтями, раз за разом, раз за разом... Если я не психану на этом моменте, то, признавая свое поражение и мою душевную черствость, Сакурай опять вздохнет, встает, дойдет до выхода из комнаты и упадет там. Это гораздо удобнее, здесь можно передними лапами достать до двери и уж вот этого я точно не выдержу.
Когда с воплем: "Мать твою, Сакурай, ну зачем?!" я вскакиваю с дивана, собачка удивленно смотрит на меня, а потом поворачивается, раскинув лапы и подставив пузо. Чеши, хозяйка! Раз уж ты встала в такую рань...
На улице собака косплеит Ганнибала Лектера. Морда у Сакурая, конечно, внушает. Большей части народа - трепет и почтение, но те, кто его знают, не обманываются суровой мордой. "Сакураюшка, ах какой ты сегодня красавец!" слышим мы на улице все чаще и чаще, и Сакурай довольный смотрит на меня и, услышав разрешение, идет за своей законной порцией обнимашек и поглажек. Однажды один наш знакомый помахал нам издалека рукой и, отмазавшись срочной работой, улизнул в подъезд прямо под носом у весьма обескураженного таким поворотом дела Сакурая. Собакус посмотрел на меня, на закрытую дверь подъезда, заскулил, завыл и очень долго и обстоятельно жаловался на коварного Семена, который его не погладил.
Конечно, собака таких размеров и такой стати поражает мимопробегающих людей. Дети реагируют более экспрессивно: "Мама, мама, смотри, медведь!" Конечно, когда я останавливаюсь и разрешаю погладить "мишку" радости их нет предела.
Недавно мы выходили вечером гулять и нарвались на салют. Сакурай не любит салюты, видимо, этот звук будит в нем что-то первобытное, заставляющее найти норку и свернуться в ней клубочком. В этот раз он тоже весьма красноречиво посмотрел на меня и развернулся было в сторону дома... Но я весьма жестокий хозяин, так что мы все-таки пошли гулять. На поводке, естественно. И уже в самой точке икс нас встретили знакомые дети, выгуливающие свою собаку. С криками: "Сакурай!" собаку облепили так, что было уже не понятно, где кончается собака и начинаются, собственно говоря, дети. Когда я наконец смогла отделить детей от собаки, до этого поджатый хвост Сакурая бодро заколыхался на ветру, словно бубликовый флаг. Видимо, он решил, что лучше уж салют, чем восторженная толпа почитателей.
